Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
Очень скоро в моря и океаны стало не выйти. Да и на побережье людям грозила опасность. Они надолго отпрянули от соленой воды, боясь к ней приблизиться. А Крым вообще опустел, и превратился из полуострова в остров, когда уровень суше чуть опустился. Тут до любого, фактически, населенного пункта, донные платформы могли добивать ракетами. Многие жители погибли в разгаре войны, при попытке эвакуации, а когда международный конфликт затух, как огонек без воздуха, остатки населения отсюда вывезли по воздуху, гравилетами и баллистиками.
А потом всего один человек взялся все изменить. Андрей Вершинский. Он первым создал подводный корабль-батиплан, и начал бить на нем биотехов страшным боем. Не он их боялся, они его. Затем он нашел уцелевшие военные корабли, вроде тех, что тут стоят, и пошел в наступление. Он целый торговый караван провел через океан от Суматры до Индии. Вот шороху понаделал! В него сразу из Метрополии начали инвестировать капиталы, и дело пошло.
Так, собственно, и появились первые отряды охотников. Сделали несколько учебок, и начали готовить людей для уничтожения биотехов. Охотникам даже разрешили получать данные с уцелевших сателлитов, построили заводы по производству вооружений и техники. Начался самый настоящий штурм бездны с целью вернуть человечеству океан.
Мало кто из мальчишек не мечтал стать охотником. Но у нас, в закрытом море, которое почему-то называлось Черным, шансов на это не было. Охотники не заявлялись сюда, у них полно было работы в других местах. Черное море отгородили автоматическими батареями, не давая биотехам из него выбраться, а людей на побережье почти не осталось, так что и защищать было некого. Вообще-то людей вокруг Черного моря не осталось вовсе, а мы тут оказались настолько случайно, что случайнее некуда. Никто и не знал, что мы тут, а сообщить никак не получилось бы. Да даже если бы про нас кто узнал, все равно на остров в Черном море никто бы соваться не стал ради сотни выживших после крушения баллистического лайнера.
С тех пор мы тут так и жили. Образовали нечто вроде колонии. Пока были взрослые, они делали вылазки в город, приносили оттуда оружие, боеприпасы, пригоняли технику. Поселок построили вдали от моря, куда земноводные не добирались. Зверья вокруг было много, можно было охотиться. Ну и ягоды, грибы, рыба в реке.
А потом взрослых не стало. Очень быстро. Все вымерли за две недели. Все, кроме Дохтера. Никто толком не знал, что случилось, но Дохтер предполагал, что дело в каком-то вирусе или бактерии, то ли передающемся половым путем, то ли как-то активизирующемся от секса. В общем, кто этим занимался, все умерли. А у Дохтера женщины не было, он выжил. Ну и дети выжили по той же причине. То есть, мы.
Без взрослых стало трудно. Дохтер строго запретил выбираться в город, кишащий земноводными. К тому же, именно там, в городе, кто-то из взрослых первым подхватил заразу, и принес ее в поселок. Боеприпасы стали дефицитом, их можно было расходовать только в бою, никак не для охоты. Наступили голодные времена. Рыба в реке иногда была, иногда уходила выше по течению. Звери быстро научились осторожности, и не всегда попадались в силки.
Зато в бухте рыба водилась всегда. И если река хорошенько наполнялась, появлялась возможность безопасно рыбачить. Рыба была хорошей едой, и ее было много.
К морю ходили только самые старшие. Мы с Ксюшей, и еще шестеро.
Так странно исполнились наши детские мечты. Мечтали стать охотниками, бороться с биотехами, вот, боремся. Не так, как хотелось нам в Метрополии, но все же.
Иногда мы мечтали угнать один из кораблей, выйти в море, и добраться до Босфора, где живут другие люди. Я не исключение. Все мечтали начать там новую жизнь, поступить в учебку охотников. Но потом мы взрослели, и понимали, что ничего такого не выйдет. С кораблем нам не справиться, с вооружением тоже. Да и если бы был среди нас настоящий капитан, из взрослых, из бухты не выйти, так как она полностью перекрыта затопленными кораблями. Их нужно либо взрывать, либо пилить плазменными резаками. На это у нас не было ни ресурсов, ни умений. Все что мы знали, черпалось из рассказов взрослых, из книг и фильмов, сохранившихся в базе баллистика.
А стоит выйти в открытое море, все окружающие торпеды и мины тут же возьмут корабль в оборот.
Хотя, последний аргумент мы всерьез не принимали. Все знали, что много десятилетий назад, когда ни меня, ни Ксюши, ни даже Дохтера еще и на свете не было, даже когда сам Вершинский был еще нашего возраста, ему с родителями удалось спастись от катастрофы на острове именно морским путем. Тогда мало кто выжил, но мы были бы готовы рискнуть. Любой из нас, и все вместе.
Тут у нас не было перспектив. Повзрослеем, постареем, умрем, ничего, после себя не оставив. Вряд ли, после произошедшего со взрослыми, кто-то из нас решился бы на полноценный секс ради зачатия новых детей. А Дохтер, по достижении соответствующего возраста, обещал нам рассказать об альтернативных способах удовлетворения основных инстинктов. Будто мы сами об этом не знали. С одной стороны смешно, с другой грустно.
Наконец, мы с Ксюшей вышли на берег моря. В бухте было спокойно, река разбавляла соленую воду пресной настолько, что за преграду из затопленных кораблей твари сунуться не могли, а потому ближайшая акватория, не смотря на ругающий вид открытой воды, опасности не представляла.
Ксюша скинула ранец, и достала из него рыболовную сеть, а я свинтил боковые держатели, продел их в металлические проушины на краях сетки, и мы получили отличный бредень.
Не раздеваясь, Ксюша первой залезла в мутную от речного ила прибрежную воду. Я предпочел бы увидеть ее без комбинезона, но не было смысла его снимать, ведь так он и выстирается, заодно, и высохнет потом прямо на теле. В такую жару это истинное удовольствие.
Ветра не было, воду в бухте покрывала лишь едва заметная рябь. Мы двинулись с Ксюшей вдоль берега, держась за концы сети, и вдруг меня кто-то крепко ухватил за ногу. Первой мыслью было, что это донный капкан, и я изо всех сил выкрикнул Ксюше:
– Беги!
Обычно капкану нужно секунд пять на анализ ситуации, понять, что попалось. И когда поймет, он взорвется, и тогда не только меня разнесет в клочья, но и Ксюшу покалечит подводной ударной волной, если ноги в воде останутся.
Ксюша, умница, мешкать не стала, бросила сеть, и рванула к берегу, подняв тучи брызг. Но в следующий миг я понял, что схватил меня не капкан. Во-первых, у капкана двустворчатый хитиновый захват очень твердый и цепкий, тогда как через ткань комбинезона я ощущал на лодыжке скорее плоть, чем хитин. Во-вторых, то, что меня держало, было скользким. Настолько, что у меня появилась идея вырваться.
Я коротко присел, и, хотя вода доходила почти до шеи, рванулся в сторону берега, сразу ощутив, что нечто, державшее меня, соскочило с ткани комбинезона, даже не повредив ее.
– Вырвался! – крикнул я Ксюше.
Она не обернулась, выскочила на берег, и вскинула к плечу ракетное ружье, готовая в любой миг прижать спусковую пластину. Ствол был направлен на меня, но обижаться тут было не на что. Ксюша права, ведь в такой ситуации что угодно могло выскочить из-за моей спины.
Но через пару секунд мне пришла первая здравая мысль.
– В реке полно пресной воды! – озвучил я ее. – В бухте не может быть биотехов!
Ксюша ружье не опустила. Умница.
– Но что-то там есть? – спросила она, не сводя с меня взгляда через окошко прицельной планки.
– Что-то мягкое и слабое, – ответил я. – Может, занесло биотеха в пресную воду, и он подыхает?
– Выбирайся, давай! – посоветовала Ксюша. – Если он подыхает, может и рвануть.
Мысль была дельной, но не успел я сделать и шага, как из воды позади меня что-то вздыбилось. Я заметил само движение лишь периферийным зрением, но силуэт предмета мне показался поразительно знакомым, и не смотря на желание дать деру, я обернулся.
